https://perspektiva-ru.ru/images/0-0-0987987-09-min_1.jpg
Сергей Борисович Переслегин — российский литературный критик и публицист, исследователь и теоретик фантастики и альтернативной истории, дал большое интервью Наталье Луковниковой, директору Центра научно-технологического форсайта.
Н. Луковникова. - Мы продолжаем внезапно организовавшийся у нас цикл бесед следующим вопросом – в предыдущем выпуске мы поговорили с Вами о возможности подключения России к проекту инклюзивного капитализма, где Вы сказали, что это совсем не то, что нужно было бы делать. Но интересней заявление российского МИДа, которое сделано буквально вчера в ходе совместной конференции со Святым Престолом. Возможно, из этих заявлений мы можем сделать вывод, что принято решение подключаться и входить в этот проект, или нет?
С. Переслегин. - В России всегда всё делается с невероятной медлительностью, поэтому сказать, что в России принято какое-то решение это, как правило, слишком сильное суждение.
Н. Луковникова. - Вы немного успокоили.
С. Переслегин. - Я приведу пример. Как известно мы приняли 172-ой ФЗ о стратегическом планировании в 2014 году, а буквально на днях в 21-ом году, Владимир Владимирович принял закон, по сути дела об организации системы стратегического планирования, которое должно было быть организовано ещё в 2014 году по этому закону.
Н. Луковникова. - А мне кажется, что вполне всё укладывается в Вашу собственную логику различных циклов, 7 лет прекрасный цикл, медленно и неотвратимо.
С. Переслегин. - Медленно и неотвратимо. Так вот, похоже, что мы подключаемся к инклюзивному проекту и хотелось бы надеяться, что будет также медленно. На самом деле, чем дальше, тем больше это выглядит совершенно необычно. Я имею в виду, прежде всего, позицию папского престола. С учётом того, что инклюзивщики жёстко выступают против религии, причём, прежде всего, против христианской и мусульманской, против монотеизма, и они об этом впрямую пишут. Исходя из этого, естественным кажется, что Святой престол должен занять по отношению к ним непримиримую позицию, тем более, что Франциск достаточно деятельный Папа, и он эту позицию занимать может. Тем для меня было удивительнее, что Святой престол, похоже, в данной ситуации для себя принял решение полностью подключиться к инклюзивной системе, став для неё обслуживающим механизмом.
В какую игру играет Святой престол и Франциск лично, здесь понять трудно. Возможно, это связано с движением больших капиталов, часть из которых проходит через банки Ватикана. Возможно, позиция Ватикана сводится к тому, что в условиях колоссального превосходства инклюзивщиков и в моделях, и в концепциях, и в реальных силах лучше быть на стороне победителя. Ну на самом деле, ни в коем случае не желая оскорбить Святой престол, я не могу не обратить внимания, что во Вторую Мировую войну, находясь на территории Италии, Святой престол до 1943, если не до 1944 года занимал по отношению к итальянскому, да и немецкому фашистским государствам довольно примирительную позицию.
Н. Луковникова. - Нам довольно трудно об этом говорить, философы, разбирающиеся именно в феномене католицизма, скорее говорят о том какие подходы и методы использует Ватикан, для того чтобы постоянно оставаться в истории. Ведь государства меняются, Ватикан остаётся. И возникает вопрос, что они на самом деле делают?
С. Переслегин. - Что они на самом деле хотели, действительно, интересно. Потому что, с одной стороны, действуя адаптивной стратегией, то есть, приспособиться к сильному, с другой стороны, Ватикан существует на протяжении огромного количества лет как Церковь, как силовой центр. А это означает, уж что, что, а играть многоходовки они должны были уметь. Я думаю, что они это уже умели при Константине Великом, а сейчас уж тем более.
Н. Луковникова. - Кажется, что как раз за счёт адаптивной стратегии они это и делают, хотя нам интересно, существуют давно и имеют право на какую-то собственную позицию, а они выбирают в какой-то доле именно адаптивность.
С. Переслегин. - Я давно обратил на это внимание, и для меня, как для христианина-протестанта это довольно неприятно. Я обратил внимание, что ведущие ветви христианства Православие и Католицизм в условиях текущего кризиса чётко заняли адаптивную позицию.
Н. Луковникова. - Кстати, мне кажется, что для Православной Церкви как раз стратегия Ватикана не свойственна и недавно Патриарх выступил против QR-кодов и довольно внятно произнёс, что это не то, что стоит делать.
С. Переслегин. - Спасибо Патриарху, что я тут могу сказать, да это лучше было сказать раньше, но хорошо, что это вообще было сказано. Возвращаясь к этой ситуации, тогда получается, что проведя именно в этих условиях и именно сейчас проведя переговоры со Святым Престолом, российский МИД демонстрирует выбор позиции, потому что Святой Престол сейчас является одним из штабов инклюзивщиков, это не представляет собой никакой великой тайны, и с этим в общем и целом все согласны. Теперь давайте смотреть,что в ходе переговоров выяснилось.
Оказывается Россия готова присоединиться ко всем положениям конвенции по климату, что означает то, что страна хочет сама своими собственными руками убить базовую часть своего углеродного экспорта, или по меньшей мере, сделать этот экспорт гораздо менее выгодным через соответствующие квоты и оплату за углеродный след, что уже само по себе довольно интересно и безусловно соответствует требованиям инклюзивщиков и озвучено Лавровым на пресс-конференции с Ватиканом.
Второй вопрос. Ставится вопрос о продолжении ведения политики России в Сирии и какую схему политического блока Россия собирается создавать, в рамках которой она собирается участвовать в рамках существующей системы. То есть, Россия собирается подключиться формирующимся новым международным структурам. Другой вопрос, что делаться это тоже будет довольно медленно.
Что здесь для нас особенно неприятно, что Россия снова собирается повторить ошибку , которая была сделана Советским Союзом, а до него была сделана Российской Империей. Я имею в виду попытку создать заведомо невозможную политическую конфигурацию. Меня очень обеспокоило выступление Лаврова о том, что проблема курдов, проблема Сирии могут быть решены через создание союза или, по крайней мере, через создание системы общих интересов, куда входили бы Турция, Иран и Россия. Но бывают ситуации, когда такие союзы невозможны по онтологическим причинам. Очень различные картины мира и их невозможно согласовать между собой.
И здесь возникает неприятное свойство Российской внешней политики, будь то Российская Федерация, Советский Союз или Российская империя. Россия считает себя, и с довольно хорошими основаниями, великой державой.
Н. Луковникова. - Ну, великая держава могла бы и поспорить с климатическими квотами.
С. Переслегин. - В данном случае, я говорю, считая себя великой державой, она многие страны, которые к великим державам не относит, рассматривает в варианте колониально-имперской, что ли позиции - а куда они денутся. Помните, был такой анекдот - здравствуйте саксаул, не саксаул, а аксакал, да всё одно пеньки. Вот эта имперская позиция пренебрежения часто играет с Россией злую шутку. Что я имею в виду, с точки зрения Российской Империи, речь о 1900-1910 годах, совершенно естественным является православный союз на Балканах в составе православной Греции, православной Болгарии. Скажем так, в основном православной Сербии. И этот союз будет использован для борьбы с мусульманской, занимающей эти территории, всю жизнь угнетающей всех этих перечисленных Турцией. И у нас появится сильный союз на Балканах, который будет там проводником российской политики.
И казалось бы, что тут неправильного? России, действительно нужен был сильный союз на Балканах, проводник её политики, действительно интересы всех указанных стран были антитурецкими. Действительно, они хотели войны с Турцией. Но сербы и болгары имеют значительное количество взаимных претензий и не могут входить в один союз. И ничего с ними не сделать. Россия сумела буквально силовым методом создать первый балканский союз, но чем это закончилось. Тем, что болгарский царь Фердинанд напал на своих же союзников и проиграл после этого вторую балканскую войну, а Турция вернулась на Балканы. А Россия, вместо наличия сильного плацдарма на Балканах, получила себе Сербию, которую она должна была поддерживать в новых условиях в любой ситуации, что через год всего превратилось в Первую мировую войну, со всеми вытекающими последствиями для страны, династии и огромного количества людей. Просто потому, что русский МИД не обратил внимание на то, что Болгария и Сербия не совместимы в одном союзе, и никто не смог объяснить это руководству МИДа.
Ровно то же самое мы повторяли после Второй Мировой войны, в результате чего Югославия уже не Сербия, а Югославия фактически абстрагировалась от всей линии Варшавского договора по экономической взаимопомощи, начала развивать у себя рыночный социализм, что не помогло ей в дальнейшем. Но факт, остаётся фактом. Всё равно балканский союз, даже в условиях неоспоримой победы советских войск во Второй Мировой войне, он всё равно не получился.
Хотя эти ошибки и были страшными и дорого стоили сперва России, а потом Советскому Союзу, гораздо менее серьёзны чем то, что у нас собираются сейчас сделать, потому что невозможна одна политическая конфигурация, а тем более макрорегиональная, куда будут входить одновременно Турция и Иран, поскольку, обе эти страны опираются на идеологию империи. Я бы сказал, что включить в одну конфигурацию Азербайджан, Армению и Грузию, будет проще. Иран восходит к древне-Персидской Империи, к способу организации жизни на территории. Но то же самое Турецкая Империя, которая является уже другим форматом организации тех же территорий, в той же самой логике и эти два формата не совпадают. И интенции, и проектные идеи, и логика развития будет всегда вызывать расхождение этих стран.
Заметьте, я даже не коснулся того, что Иран – это шииты, а Турция – сунниты. Как ни странно, их расхождение лежит гораздо более глубоком уровне и оно гораздо дальше в древности.
Н. Луковикова. - Это возвращает нас тоже к ранее обсуждаемому вопросу, что у России так и нет идеи по поводу макрорегионального блока. Который, на самом деле она хотела бы формировать.
С. Переслегин. - Конечно. А если Россия попытается создать вот такой макрорегиональный блок, то последствия могут быть гораздо хуже, чем это было в Первую мировую войну и Третью мировую войну.
Н. Луковикова. - Ну что ж, это еще одна антиутопия, или утопия, которую мы обсуждали прошлый раз. Хочется проверить экспериментально, возможно это или нет.
С. Переслегин. - Единственное, что я могу сказать, поскольку наш МИД чрезвычайно медленная структура, а конкретно Святой Престол не имеет сильных рычагов давления на мусульманские Иран и Турцию, можно рассчитывать, что складываться этот союз будет настолько долго, что к моменту, когда он сложится, ситуация уже так переменится, что в его создании не будет смысла. Возможно всё это получится по схеме Хаджи Насреддина – или шах помрёт, или ишак сдохнет. В данном случае риски умереть есть у всех трех участников этого союза. И у России, и у Турции, и у Ирана. У каждого их них есть свои сильнейшие напряжения, система конфликтов с центрами мировой силы, каждая из них до сих пор в новой системе, которая в мире создаётся, не нашёл себе ни места, ни макрорегиона. Это их безусловно соединяет, но ещё раз напомню историю, то что у Болгарии и Греции, соответственно, Сербии, Черногории и Румынии были в общем одни и те же цели в отношении Турции, не сделали союз между ними хоть сколько-нибудь устойчивым.
Н. Луковикова. - Спасибо, Сергей Борисович, за анализ выступления нашего МИДа. Будем наблюдать.
